из сарая
Еще один рассказ, который я писал эти три дня. Написан с моим участием, но кто я - до сих пор понять не могу (охранники не в счет).
Вобщем, читайте и судите сами.
Читать тут (не забудьте, пжалста, оставить свой след, т.е. коммент)Холодный безразличный голос охранника сказал: "Вы можете проходить.". Я зашел в камеру. Из угла сквозь плотную стальную решетку светила тусклая лампа. Холодный воздух был пропитан сыростью и железом. В камере рядом с преступником стояли два охранника. Для меня уже был приготовлен деревянный стул. Я сел на него, включил диктофон и сказал:
- На влякий случай, я еще раз вас спрашиваю - вы согласны дать мне интервью?
- Еще раз отвечаю да.
- Тогда начнем. Зачем вы убили тринадцать человек.
- Я? Вы, наверное, путаете, я не убивал тринадцать человек, я убил около двух сотен. Я их не считал, но их точно было больше тринадцати.
- Тем не менее. Зачем?
- А как вы думаете?
- Мне бы хотелось услышать ваш ответ, а не мои предположения.
- Ну, тогда вынужден огорчить вас, я вам не могу ответить.
- Ладно. Тогда возможно вы согласитель ответить, за что вы их убивали, как вы их убивали или где прятали их трупы?
- Я убивал их так, чтобы они понимали, что умирают. Большая часть людей не хотели этого понимать и мучались долго, а вот некоторые, по всей видимости самые пессимистичные люди, принимали смерть быстро. Помню, один юноша даже просил смерти. Я исполнил его просьбу. А трупы прятал везде. Те тринадцать, что официально были найдены, я спрятал у себя в доме. В холодильнике, под кроватью, на балконе, на антесоли, в тумбочке. Если труп где-то целиком не помещался, мне приходилось тратить время на его расчленение.
От той хладнокровности, с которой он говорил о своих жертвах, меня передернуло. Я все-таки не понимал, что же его заставляло делать это, каков его мотив?
- Каким человеком вы себя считаете? - спросил я, стараясь как можно ближе подойти к интересующему меня ответу.
- Как вы думаете? Хладнокровным? Безумным? Вы хотите, чтобы я вам ответил что-то, вроде "я спаситель этого мира, я очищаю их души"?
- Вы снова не хотите отвечать на вопрос?
- Нет, я хочу, чтобы ты перестал разговаривать со мной, как хозяин со своим подчиненным. Я согласился, чтобы твоя падкая до сенсаций газета опубликовала мою беседу с тобой, а не результаты допроса. И меня раздражает _такая_ беседа.
- Хорошо. Но все-таки, может вы не будете против ответить.
- Сперва вы.
- Я? - я не хотел отвечать, поэтому сделал вид, будто не понял, о чем ОН хочет спросить меня.
- Да. Каким вы считаете меня человеком?
В наш разговор вмешался один из охранников:
- Ты не человек, ты гнида.
- Можешь говорить так, только потому, что не оказался в моем списке?
- Да я бы тебя, урода, в землю врыл бы.
- Можешь попробовать. Если ты не крыса, то согласишся вести бой на равных условиях.
- Пошел ты! Чтобы я из-за такой падали работы лишался?
- "..Знать, она сильна, раз лает на слона..." - убийца процитировал известную поговорку про моську, явно намекая, что этой моськой является охранник. - Так каким человеком вы меня считаете? - снова обратился он ко мне.
- Серийным убийцей. - ответил я так, словно читал это с невидимого отчета.
- Каков ваш ответ, таким будет и мой. Я считаю себя человеком.
- До сих пор вы не дали мне повода думать о вас что-то более определенное, потому что не ответили ни на один из моих основных вопросов. Все, что я о вас знаю, это то, что вы убили по крайней мере тринадцать человек, чего уже достаточно, что бы быть не просто серийным убийцей, а Чекотилой или Джеком потрошителем этого века.
- А мне кажется, что вы просто не хотите отвечать. Вы достаточно смышленый человек, чтобы сложить впечатление обо мне. Может, вы выключите свой диктофон и перестанете боятся своих ответов?
- Вы не сумасшедний, да? Это просто ваша идеология позволяла совершать такие убийства?
- Нет, идеология здесь не при чем, вы идете в неверном направлении. Эта беседа очень напоминает мне беседу с одним молодым человеком. Он до последнего пытался заговорить мне зубы и втереться мне в душу. И когда он понял, что ничего не получиться, тогда я вырезал ему язык. И челюсь заодно.
- Увольте меня от этих подробностей.
- А разве не этого хотят все? Разве люди не хотят видеть во мне жестокого безжалостного и беспощадного убийцу? Я лишь играю свою роль.
- Нет, никто не хочет видеть убийцу!
- Вот именно, они не хотят, чтобы убийца был, но стоит ему появиться, как все начинают видеть в нем само зло. Кто-то интересовался моими книгами? Или картинами? Только одна из них, написанная кровью на коже, появилась лишь снимком в газете. А сейчас она пылится на складе вещественных доказательств. Это была лучшая моя картина. Но далеко не единственная. И другие вполне хороши.
- Это сделано, чтобы не травмировать психику лю...
- Как бы не так! Это была единственная картина, написанная кровью на коже. Все остальные не ограничены по стилю или содержанию. У меня было все. Просто я не платил за их известность. Почему бы им не напечатать "Утренний рассвет" или "Тоску"? Нет, "чтобы не травмировать психику людей", СМИ решили показать "людям" только одну, но самую пугающую картину. Если вы когда-нибудь будете смотреть в эту картину, обратите внимание на правый нижний угол. Вам будет очень интересно посмотреть туда. Интересно и полезно... - что-то загадочное было в его тоне. Он что-то явно недоговаривал, а значит не хотел говорить. И не скажет.
- А каким было...
- Прекратите допрос, или я не буду отвечать, а вы получите меньше, за это интервью. Переходи на ты, так тебе будет проще разговаривать со мной, а не спрашивать меня.
- Но о чем же мне с... тобой разговаривать?
- О чем хочешь. Я смогу поддержать беседу, потому что у тебя больше общего со мной, чем ты думаешь.
- Мне бы не хотелось "беседовать" об убийствах. О них я могу только спрашивать.
- Ну почему же ты такой упрямый? Ты меня боишься? Напрасно, здесь два охранника, к одному из которых я прикован парой наручников. Или ты боишься себя, боишься, что скажешь то, что тебя раскроет?
- Нет, я должен расспросить вас о том, что интересно большинству люде...
- Твоим людям интересно, как я их убивал, где я их прятал, зачем я вообще жил? Ты только что в этом сознался. Впрочем, я и так это знал. Я тебе могу сказать, почему я начал убивать. Но для начала расскажи мне про себя. Кем ты хотел быть и к чему ты стремился?
- Я... - мне было откровенно не по себе от беседы с убийцей, который так же спокойно разговаривал со своими жертвами, разговаривал и убивал их одновременно. Но нужно было работать, а моя работа - получение информации. Любым ли путем?. - Я... Я хотел... быть художником или поэтом. Это было тогда, когда ребенок еще даже не знает ничего о том, что он хочет. Я был как все, но почему-то всегда хотел быть в стороне, не таким. В школе я понял, какой это мир.
- Ты понял, какой он плохой?
- Ну, можно и так сказать. Да, меня предавали. Да я и сам тоже иногда предавал. - что-то внутри меня словно стерло все стены, мешающие разговаривать с моим собеседником и я спокойно говорил о том, чего никогда ранее не говорил другим. - Я любил. В третьем классе. Но я тогда знал, что в следующем году уезжаю из этого города, поэтому решил оставить все это внутри себя.
- А если честно?
- Я честен!
- А мне кажется, что нет. Просто в тебе не было сил сказать о своих чувствах. Но лучше бы не оправдывался, а сказал бы почему у тебя не было сил.
Я не знал что отвечать. Он был прав, я просто до сих пор обманывал себя.
- Ты прав. - сказал я кающимся тоном. - Но все же, какой смысл в том, что я этого не сделал?
- А смысл в том, что ты тогда потерпел свое первое настоящее поражение. Ты проиграл самому себе. Оттуда начинается история твоей обычной жизни и до сих пор бесполезной. - Его последние слова были для меня хуже оскорбления, потому что легли солью на старую рану.
- А твоя жизнь была полезной?
- Нет. Потому, что людям не нужна моя польза. Ты можешь считать, что и за это тоже я их убивал. Мои рассказы, книги и картины могли бы изменить культуру, без преувеличения. Могли бы, если бы люди не были такими замкнутыми и твердолобыми. Раскроив несколько десятков лобов, я добился только маленькой щели, через которую проскачила моя лучшая картина.
- Где же тогда ваши работы?
- Этого я не знаю. К сожалению.
Я выдержал долгую паузу, в течение которой искал способ вытянуть из него причину этих убийств.
- Я пошел на мехмат. Просто так. Мне некуда было идти. Потому, что я тогда никем не был.
- Тогда? А сейчас?
- Прекратите меня оскорблять! - наконец не выдержал я, наплевав на интервью.
- Это не оскорбления, это твои бесы. Тебе не нравится, что кто-то другой знает о тебе больше, чем ты сам. Больше, чем ты позволяешь знать о себе.
- Нет! - в отчаянии крикнул я. - Это не так! - меня била дрожь.
- Ладно, хватит. Ты прав, дальше твоя жизнь становится обычной. Ладно, теперь я расскажу тебе о том, почему я начал убивать. Потому, что все, кого я убивал итак не хотели жить и давно уже не жили. Первая моя жертва - далекий знакомый, который хотел покончить с собой - убил себя моими руками. Его жизнь кончилась там, где он встретил меня. Я спрятал его труп. Потом я понял, какая она - жизнь таких людей, как, например, ты. Жизнь умиляет своею тупостью - цель не ясна, средства туманны, то и дело встречаешься с ее скупостью, прося хоть толику небесной манны. Это из текстов Дельфина. Послушай его, может быть, поймешь. И убивал я только тех, кто в принципе уже был мертв. Только все еще агонизировал. Сначала я говорил с ними, до тех пор, пока они не понимали, что мертвы внутри, потом я убивал их тело до тех пор, пока они не понимали, что внутри и снаружи тоже. Потом они сами убивали себя. Сознанием. Думаешь, ты жив? Если бы я встетил тебя, ты бы уже не смог взять у меня интервью. Ты никогда не узнаешь, почему я убивал. Потому, что ты боишься это знать, несмотря даже на твое любопытство. - Что-то внутри меня сломалось и я, схватив диктофон, со всей силы швырнул его в стену.Он разбился на мелкие осколки пластика, которые разлетелись по всей комнате Один из охранников инстинктивно потянул руку к кабуре, которой сейчас не было, но увидев, что все более-менее нормально, снова встал в прежнее положение и сказал:
- Пожалуй, вам лучше уйти.
- Да. Ты уже бесполезен мне. - сказал убийца. Мне хотелось взять один из осколков покрупнее и воткнуть его в глаз этому нелюдю.
- Нет. Скажи мне, почему, зачем ты их убивал? Скажи!!! - я уже не понимал, что делаю. Остатки сознания утонули в адреналине.
- Ты сам снаешь. Или очень скоро узнаешь. - ответил он. - Ведь в тебе нет ни капли состродания к моим жертвам. Ты сам убийца. И почти все люди сегодня убийцы. Они друг друга убивают, топчут, как тараканов, они смазывают салом механизмы капканов, они любят добить, когда ты уже ранен и каждый носит запазухой тот самый камень. Они добры напоказ, а в тихую жестоки, за свою добродетель выдавая пороки. И я такой же, как все - готов и резать и бить, совсем не вижу причин, чтобы себя не убить!
Я нашел эту картину. Как только я взглянул на нее, мне стало не по себе. Но не от того, что полотно - кожа, а краски - кровь. Мне стало плохо от того, что там написано. Особенно та сцена, что разыгралась в правом нижнем углу. Там был я. Я чувствовал это, я видел себя, как в зеркале, только глубоко изнутри. Я увидел себя со стороны. И мне стало еще хуже.
Все будет быстро. Огненный сноб. Восьмиграммовый снаряд разрушит мой лоб. Лишь только тоненькой струйкой опустится кровь по виску и глазам, крася в яркое бровь.
Рассказ содержит тексты дельфина, кто не знает. Надеюсь, он меня простит за то, что я их использовал, нарушив авторские права. Но, впрочем, где у нас в России эти права не нарушаются?! Рабочее название - "Диалог".
Лично мне особенно нравится, КАК эту картину разместили в газете. Целиком раскрывает наш мир - всем все пох..., лишь бы денег нажить. Директору вся газета по барабану, ему важна только ее популярность=>прибыль. Глав. редактору важно только лизать жопу директору и размещать все самое скандальное, плюя на душу и сострадание. А простым журналистам главное получить побольше навара, даже если для этого нужно будет самому убивать или создавать скандалы...


Вобщем, читайте и судите сами.
Читать тут (не забудьте, пжалста, оставить свой след, т.е. коммент)Холодный безразличный голос охранника сказал: "Вы можете проходить.". Я зашел в камеру. Из угла сквозь плотную стальную решетку светила тусклая лампа. Холодный воздух был пропитан сыростью и железом. В камере рядом с преступником стояли два охранника. Для меня уже был приготовлен деревянный стул. Я сел на него, включил диктофон и сказал:
- На влякий случай, я еще раз вас спрашиваю - вы согласны дать мне интервью?
- Еще раз отвечаю да.
- Тогда начнем. Зачем вы убили тринадцать человек.
- Я? Вы, наверное, путаете, я не убивал тринадцать человек, я убил около двух сотен. Я их не считал, но их точно было больше тринадцати.
- Тем не менее. Зачем?
- А как вы думаете?
- Мне бы хотелось услышать ваш ответ, а не мои предположения.
- Ну, тогда вынужден огорчить вас, я вам не могу ответить.
- Ладно. Тогда возможно вы согласитель ответить, за что вы их убивали, как вы их убивали или где прятали их трупы?
- Я убивал их так, чтобы они понимали, что умирают. Большая часть людей не хотели этого понимать и мучались долго, а вот некоторые, по всей видимости самые пессимистичные люди, принимали смерть быстро. Помню, один юноша даже просил смерти. Я исполнил его просьбу. А трупы прятал везде. Те тринадцать, что официально были найдены, я спрятал у себя в доме. В холодильнике, под кроватью, на балконе, на антесоли, в тумбочке. Если труп где-то целиком не помещался, мне приходилось тратить время на его расчленение.
От той хладнокровности, с которой он говорил о своих жертвах, меня передернуло. Я все-таки не понимал, что же его заставляло делать это, каков его мотив?
- Каким человеком вы себя считаете? - спросил я, стараясь как можно ближе подойти к интересующему меня ответу.
- Как вы думаете? Хладнокровным? Безумным? Вы хотите, чтобы я вам ответил что-то, вроде "я спаситель этого мира, я очищаю их души"?
- Вы снова не хотите отвечать на вопрос?
- Нет, я хочу, чтобы ты перестал разговаривать со мной, как хозяин со своим подчиненным. Я согласился, чтобы твоя падкая до сенсаций газета опубликовала мою беседу с тобой, а не результаты допроса. И меня раздражает _такая_ беседа.
- Хорошо. Но все-таки, может вы не будете против ответить.
- Сперва вы.
- Я? - я не хотел отвечать, поэтому сделал вид, будто не понял, о чем ОН хочет спросить меня.
- Да. Каким вы считаете меня человеком?
В наш разговор вмешался один из охранников:
- Ты не человек, ты гнида.
- Можешь говорить так, только потому, что не оказался в моем списке?
- Да я бы тебя, урода, в землю врыл бы.
- Можешь попробовать. Если ты не крыса, то согласишся вести бой на равных условиях.
- Пошел ты! Чтобы я из-за такой падали работы лишался?
- "..Знать, она сильна, раз лает на слона..." - убийца процитировал известную поговорку про моську, явно намекая, что этой моськой является охранник. - Так каким человеком вы меня считаете? - снова обратился он ко мне.
- Серийным убийцей. - ответил я так, словно читал это с невидимого отчета.
- Каков ваш ответ, таким будет и мой. Я считаю себя человеком.
- До сих пор вы не дали мне повода думать о вас что-то более определенное, потому что не ответили ни на один из моих основных вопросов. Все, что я о вас знаю, это то, что вы убили по крайней мере тринадцать человек, чего уже достаточно, что бы быть не просто серийным убийцей, а Чекотилой или Джеком потрошителем этого века.
- А мне кажется, что вы просто не хотите отвечать. Вы достаточно смышленый человек, чтобы сложить впечатление обо мне. Может, вы выключите свой диктофон и перестанете боятся своих ответов?
- Вы не сумасшедний, да? Это просто ваша идеология позволяла совершать такие убийства?
- Нет, идеология здесь не при чем, вы идете в неверном направлении. Эта беседа очень напоминает мне беседу с одним молодым человеком. Он до последнего пытался заговорить мне зубы и втереться мне в душу. И когда он понял, что ничего не получиться, тогда я вырезал ему язык. И челюсь заодно.
- Увольте меня от этих подробностей.
- А разве не этого хотят все? Разве люди не хотят видеть во мне жестокого безжалостного и беспощадного убийцу? Я лишь играю свою роль.
- Нет, никто не хочет видеть убийцу!
- Вот именно, они не хотят, чтобы убийца был, но стоит ему появиться, как все начинают видеть в нем само зло. Кто-то интересовался моими книгами? Или картинами? Только одна из них, написанная кровью на коже, появилась лишь снимком в газете. А сейчас она пылится на складе вещественных доказательств. Это была лучшая моя картина. Но далеко не единственная. И другие вполне хороши.
- Это сделано, чтобы не травмировать психику лю...
- Как бы не так! Это была единственная картина, написанная кровью на коже. Все остальные не ограничены по стилю или содержанию. У меня было все. Просто я не платил за их известность. Почему бы им не напечатать "Утренний рассвет" или "Тоску"? Нет, "чтобы не травмировать психику людей", СМИ решили показать "людям" только одну, но самую пугающую картину. Если вы когда-нибудь будете смотреть в эту картину, обратите внимание на правый нижний угол. Вам будет очень интересно посмотреть туда. Интересно и полезно... - что-то загадочное было в его тоне. Он что-то явно недоговаривал, а значит не хотел говорить. И не скажет.
- А каким было...
- Прекратите допрос, или я не буду отвечать, а вы получите меньше, за это интервью. Переходи на ты, так тебе будет проще разговаривать со мной, а не спрашивать меня.
- Но о чем же мне с... тобой разговаривать?
- О чем хочешь. Я смогу поддержать беседу, потому что у тебя больше общего со мной, чем ты думаешь.
- Мне бы не хотелось "беседовать" об убийствах. О них я могу только спрашивать.
- Ну почему же ты такой упрямый? Ты меня боишься? Напрасно, здесь два охранника, к одному из которых я прикован парой наручников. Или ты боишься себя, боишься, что скажешь то, что тебя раскроет?
- Нет, я должен расспросить вас о том, что интересно большинству люде...
- Твоим людям интересно, как я их убивал, где я их прятал, зачем я вообще жил? Ты только что в этом сознался. Впрочем, я и так это знал. Я тебе могу сказать, почему я начал убивать. Но для начала расскажи мне про себя. Кем ты хотел быть и к чему ты стремился?
- Я... - мне было откровенно не по себе от беседы с убийцей, который так же спокойно разговаривал со своими жертвами, разговаривал и убивал их одновременно. Но нужно было работать, а моя работа - получение информации. Любым ли путем?. - Я... Я хотел... быть художником или поэтом. Это было тогда, когда ребенок еще даже не знает ничего о том, что он хочет. Я был как все, но почему-то всегда хотел быть в стороне, не таким. В школе я понял, какой это мир.
- Ты понял, какой он плохой?
- Ну, можно и так сказать. Да, меня предавали. Да я и сам тоже иногда предавал. - что-то внутри меня словно стерло все стены, мешающие разговаривать с моим собеседником и я спокойно говорил о том, чего никогда ранее не говорил другим. - Я любил. В третьем классе. Но я тогда знал, что в следующем году уезжаю из этого города, поэтому решил оставить все это внутри себя.
- А если честно?
- Я честен!
- А мне кажется, что нет. Просто в тебе не было сил сказать о своих чувствах. Но лучше бы не оправдывался, а сказал бы почему у тебя не было сил.
Я не знал что отвечать. Он был прав, я просто до сих пор обманывал себя.
- Ты прав. - сказал я кающимся тоном. - Но все же, какой смысл в том, что я этого не сделал?
- А смысл в том, что ты тогда потерпел свое первое настоящее поражение. Ты проиграл самому себе. Оттуда начинается история твоей обычной жизни и до сих пор бесполезной. - Его последние слова были для меня хуже оскорбления, потому что легли солью на старую рану.
- А твоя жизнь была полезной?
- Нет. Потому, что людям не нужна моя польза. Ты можешь считать, что и за это тоже я их убивал. Мои рассказы, книги и картины могли бы изменить культуру, без преувеличения. Могли бы, если бы люди не были такими замкнутыми и твердолобыми. Раскроив несколько десятков лобов, я добился только маленькой щели, через которую проскачила моя лучшая картина.
- Где же тогда ваши работы?
- Этого я не знаю. К сожалению.
Я выдержал долгую паузу, в течение которой искал способ вытянуть из него причину этих убийств.
- Я пошел на мехмат. Просто так. Мне некуда было идти. Потому, что я тогда никем не был.
- Тогда? А сейчас?
- Прекратите меня оскорблять! - наконец не выдержал я, наплевав на интервью.
- Это не оскорбления, это твои бесы. Тебе не нравится, что кто-то другой знает о тебе больше, чем ты сам. Больше, чем ты позволяешь знать о себе.
- Нет! - в отчаянии крикнул я. - Это не так! - меня била дрожь.
- Ладно, хватит. Ты прав, дальше твоя жизнь становится обычной. Ладно, теперь я расскажу тебе о том, почему я начал убивать. Потому, что все, кого я убивал итак не хотели жить и давно уже не жили. Первая моя жертва - далекий знакомый, который хотел покончить с собой - убил себя моими руками. Его жизнь кончилась там, где он встретил меня. Я спрятал его труп. Потом я понял, какая она - жизнь таких людей, как, например, ты. Жизнь умиляет своею тупостью - цель не ясна, средства туманны, то и дело встречаешься с ее скупостью, прося хоть толику небесной манны. Это из текстов Дельфина. Послушай его, может быть, поймешь. И убивал я только тех, кто в принципе уже был мертв. Только все еще агонизировал. Сначала я говорил с ними, до тех пор, пока они не понимали, что мертвы внутри, потом я убивал их тело до тех пор, пока они не понимали, что внутри и снаружи тоже. Потом они сами убивали себя. Сознанием. Думаешь, ты жив? Если бы я встетил тебя, ты бы уже не смог взять у меня интервью. Ты никогда не узнаешь, почему я убивал. Потому, что ты боишься это знать, несмотря даже на твое любопытство. - Что-то внутри меня сломалось и я, схватив диктофон, со всей силы швырнул его в стену.Он разбился на мелкие осколки пластика, которые разлетелись по всей комнате Один из охранников инстинктивно потянул руку к кабуре, которой сейчас не было, но увидев, что все более-менее нормально, снова встал в прежнее положение и сказал:
- Пожалуй, вам лучше уйти.
- Да. Ты уже бесполезен мне. - сказал убийца. Мне хотелось взять один из осколков покрупнее и воткнуть его в глаз этому нелюдю.
- Нет. Скажи мне, почему, зачем ты их убивал? Скажи!!! - я уже не понимал, что делаю. Остатки сознания утонули в адреналине.
- Ты сам снаешь. Или очень скоро узнаешь. - ответил он. - Ведь в тебе нет ни капли состродания к моим жертвам. Ты сам убийца. И почти все люди сегодня убийцы. Они друг друга убивают, топчут, как тараканов, они смазывают салом механизмы капканов, они любят добить, когда ты уже ранен и каждый носит запазухой тот самый камень. Они добры напоказ, а в тихую жестоки, за свою добродетель выдавая пороки. И я такой же, как все - готов и резать и бить, совсем не вижу причин, чтобы себя не убить!
Я нашел эту картину. Как только я взглянул на нее, мне стало не по себе. Но не от того, что полотно - кожа, а краски - кровь. Мне стало плохо от того, что там написано. Особенно та сцена, что разыгралась в правом нижнем углу. Там был я. Я чувствовал это, я видел себя, как в зеркале, только глубоко изнутри. Я увидел себя со стороны. И мне стало еще хуже.
Все будет быстро. Огненный сноб. Восьмиграммовый снаряд разрушит мой лоб. Лишь только тоненькой струйкой опустится кровь по виску и глазам, крася в яркое бровь.
Рассказ содержит тексты дельфина, кто не знает. Надеюсь, он меня простит за то, что я их использовал, нарушив авторские права. Но, впрочем, где у нас в России эти права не нарушаются?! Рабочее название - "Диалог".
Лично мне особенно нравится, КАК эту картину разместили в газете. Целиком раскрывает наш мир - всем все пох..., лишь бы денег нажить. Директору вся газета по барабану, ему важна только ее популярность=>прибыль. Глав. редактору важно только лизать жопу директору и размещать все самое скандальное, плюя на душу и сострадание. А простым журналистам главное получить побольше навара, даже если для этого нужно будет самому убивать или создавать скандалы...

Сам же рассказ, мне понравился. Как я уже говорил, оценивая твои первые из выложенных рассказов, это мне напоминает всем известные фильмы о Каннибале Лекторе и подобные. В этом нет ничего удивительного и противоестественного, так затрагиваются проблемы и реалии современного мира, к которым можно обращаться столь долго, сколь эти реалии будут существовать. И тут не может речь идти о плагиате или, уж тем более, о скупости идей автора. Ведь в чем то во многом проще писать о днях и событиях давно минувших, чем о том кризисе, в который погружен мир современный. Так многим приятно убежать от действительности при помощи, в том числе, литературы и в этом нет ничего зазорного, но достойно ли прятаться от мира окружающего? Можно удалиться от него в том плане, чтобы не быть во стаде, но тогда ты тем более должен ясно видеть ЧТО вокруг твориться, что и как правит миром на самом деле, а не так, как это СМИ преподносят.
Жаль только, репортер оказался слаб, чтобы принять правду, обдумать все и жить с новым пониманием себя и окружающего. Почему он не способен на это? На самом деле, скоре трудно найти человека, который предпочтет убить себя. Он или осознает сказанное и попытается что-то изменить, или же просто забудет, не станет заморачиваться. Такой суицидальный акт редко может от одного диалога свершиться. Пусть даже и диалога шокирующего.
Я написал этот рассказ после передачи "Честный детектив", в которой рассказывалось о серийном убийце, который убил 11 девушек (по его словам жертв было гораздо больше, просто их не нашли). Он убивал проституток. Меня поразило то, насколько спокойно он об этом говорил и то, как хладнокровно я к этим словам отнесся. Мне не было жаль убитых девушек. И мне не хотелось что-то сделать с этим убийцей. Мне было интересно только то, почему он их убивал. Потому, что считал себя санитаром города, потому что они были проститутки? Нет, что-то ведь позволяло ему убивать. И написав этот рассказ я попытался ответить на этот вопрос. Конечно, я скорее репортер, но убийца тоже есть во мне, хотя чтобы это увидеть, нужно смотреть не поверхностно, а вглубь. Хотя, конечно, я не убийца и никогда им не буду (мораль и принцип). Этот рассказ написан для меня, я с его помощью пытался ответить на интересующие меня вопросы.
А вот по поводу последнего абзаца неясность. Истинной причиной самоубийства является не диалог, а картина...
Все таки СМИ и деньги правят миром. почти все, что знает человек, известно из СМИ: телевизор (новости, научно-познавательные передачи и проч.), учебники и книги, интернет и так далее.
Диалог и картина - звенья одной цепи. Насколько же слабую психику и самоконтроль надо иметь, чтобы наложить на себя руки после диалога, пусть и трудного, и просмотра картины, путь и ужасной!? Не подумай только, что я оспариваю твои авторские идеи:), твое видение произведения. Но, такова уж моя точка зрения, мое мнение. Имею же я на это право, как читатель и, не побоюсь этого слова, критик:)?
*****
Да, кстати! Ко мне заглядывать не забывай:).....
Чего-то давно ты МОИ записки не комментировал.... Хватит спать!
Да,мы любим жить в тайне,нам нравится полумрак,мы ненавидим свет.Когда правда становится известна не только нам,мы опускаем руки.Это ли не ужасная человеческая слабость? И когда,секрет перестаёт быть секретом,единственный выход-суицид. Причём,выбирая этот путь,мы судорожно ищем причины,толкнувшие нас на самоубийство - картина,диалог и т.д.Мы выгораживаем свою слабость и никчёмность с помощью внешних факторов...Человек-самое глупое существо на земле,-*печально вздохнула*
P.S.Прошу прощения за излишнюю резкость высказываний=)Но это лишь моё субъективное мнение.
пониманиятого, что он увидел себя, а из-за того, что он все понял, и жить уже было не зачем.Вообще, я даже не знаю, как еще можно было закончить эту зарисовку и навеять мистицизм на эту картину.
P.S. Я планирую собрать все рассказы воедино, в один большой рассказ или даже роман. Но не сейчас, много позже. И эта картина может оказаться очень важным объектом в рассказе.
пониманиятого, что он увидел себя, а из-за того, что он все понял, и жить уже было не зачем.Вообще, я даже не знаю, как еще можно было закончить эту зарисовку и навеять мистицизм на эту картину.
P.S. Я планирую собрать все рассказы воедино, в один большой рассказ или даже роман. Но не сейчас, много позже. И эта картина может оказаться очень важным объектом в рассказе.